Гардарика любовь моя - Страница 28


К оглавлению

28

— К сожалению, нет, милая девушка, — вступился жрец, — Вам всего лишь, что называется, отводят глаза, благодаря технике — экран отвлекает внимание, кое-какое оборудование дополнительно нагружает ваши рецепторы — так, что на рассматривание обстановки просто не хватает ресурсов мозга. Но сын мой прав — это попросту вредно. — Взмах рукой и экраны погасли. И тут же вещи словно навалились на гостей ос всех сторон.

— Итак, сын, о чем ты хотел поговорить? — Жрец вытащил из стенной ниши горячий кофейник и наполнил маленькие чашечки ароматным напитком.

— О государстве и людях… — Алексей замолчал — его отец залился неожиданно громким и веселым смехом.

— Ты скоро уже тридцать лет как меня удивляешь… В храм приходят тысяча людей. О чем они говорят на исповеди? О зависти, жадности, корысти… О чем просят в молитвах — о здоровье и достатке. И так — ежедневно. До тех пор, пока не приходит мой сын, чтобы задать вопрос, как это говорили древние «ни к селу, ни к городу». В прошлый раз ты хотел поговорить о любви, так? — Не обращая внимания на порозовевшего собеседника, жрец загнул палец. — В позапрошлый тебя интересовало, почему детей не воспитывают в семье, как в древности. До этого ты спрашивал… впрочем, ладно. Главное, что ты ни разу не спросил меня, можешь ли ты занять должность пресс-атташе при Храме, которую я, между прочим, держу вакантной для тебя вот уже три года. Ну да ладно. О государстве, как и о людях, тоже, можно говорить бесконечно. Уточни свой вопрос — я же тебе не поисковая система, чтобы перебирать подтемы сутками.

— Зачем была внедрена система деления на граждан и неграждан?

— Она всегда существовала, мы лишь сделали разделение четким. Это ты можешь прочитать в учебнике истории. Расскажи, что произошло? — Алексей вздохнул, и в нескольких словах пересказал историю Новокраинки. В завершение своего отчета он передал отцу копию флеш-накопителя редакционной камеры, с полной версией записи, вплоть до сцены самоубийства поселенцев.

— Это ведь несправедливо, отец…

— Но зато оправдано с практической точки зрения. Наше государство часто называют рабовладельческим за рубежом — да, да именно так, не удивляйся. В чем-то наши критики правы, в чем-то они судят слишком поверхностно. С другой стороны, соседи этих поборников справедливости также эксплуатируют беженцев из Африки, Латинской Америки, Китая… всех и не перечислить. Они способствуют тайному проникновению почти бесплатной рабочей силы на территорию своей страны, платят им мизерную зарплату, не дают выходных… Но рядом с бесправными переселенцами живут такие же бедные граждане этих государств. Они влачат существование на жалкое пособие — и все потому, что работу у них отняли эти самые переселенцы. Теперь посмотри на нас. Когда еще, кроме, может быть, античного Рима, слово «гражданин» поднималось на такую высоту? Да, пока у нашего общества есть недостатки. К примеру, плохо отлажено снабжение продуктами — свежих овощей, фруктов, мяса хватает не всем. Но это, уверяю тебя, временно. Но зато рожденный гражданином знает — у него всегда будет та работа, которая ему нравится, великолепное медицинское обслуживание, здоровое питание и пусть маленькое, но доступное жилье. Мы исполнили все мечты наших предков. Они, несчастные, не знали, как близко было решение всех проблем — и вваливали деньги, разрабатывая и воплощая в жизнь национальные проекты, провозглашая экономические доктрины… все это походило на попытку подпереть дерево, корни которого давно сгнили и превратились в труху…

— Отец, тебе бы пропагандистские речи нашему президенту писать…

— Этим я и занимался двадцать лет — не забывай, вера в мощь Перуна. Идущая рука об руку с верой в справедливое устройство нашего общества стали фундаментом Гардарики.

— Простите… — Тайра осторожно, словно боясь раздавить хрупкий фарфор, поставила чашечку на стол. — Простите, разве у древних не было того же самого? Ведь храмы строились…

— Доченька… извини за такое обращение, ладно? — Жрец улыбнулся — Оно не говорит о моем пренебрежении к тебе, скорее, наоборот. Так вот, старая вера была слаба — она не могла объединить граждан. В храмы ходили старушки и убогие — они действительно, верили в чудеса. Для остальных церковь была местом душевного отдыха — в лучшем случае. В худшем туда ходили просто, чтобы поглазеть на плохо нарисованные картинки на стенах. Для того, чтобы храмы обрели влияние, необходимо было привлечь в них людей с рациональным мышлением, да и самим монахам необходимо было принимать участие в жизни общества. Так мы и поступили, поднимая старые рукописи о верованиях славян одновременно с привлечением лучших ученых в наше КБ «Перун». Дух и плоть объединились в одном порыве, стремясь воплотить извечную мечту человека о силе и власти. Мы молились на Солнце поутру, все делали долгую разминку, обливались холодной водой — а потом одни шли проповедовать, а другие — лучшие инженеры умирающей страны, садились за компьютеры, чтобы создать первую в мире орбитальную боевую станцию. Их, этих блестящих людей считали изгоями в старом мире — и только возрожденные последователи как нас называли «солнцепоклонников», дали им возможность заниматься любимым делом… постепенно храмы стали еще и лучшими светскими школами, где воспитывалась гражданская элита, обрастали научно-производственными комплексами…

— И что же они принесли народу? Где та радость, с которой всегда связывалось возвышение духа?

— Хорошо, давай подсчитаем. Преступность почти исчезла, ибо никакие заветы «не укради» не действуют, если нет хороших систем наблюдения и возмездия — раз. Смертность среди граждан намного уступила рождаемости, чего не могли добиться в прошлом — два. Все граждане имеют высшее образование — три. Их конституционное право на жизнь и свободу защищается государством, которое оказывает им полное доверие, вручив оружие в свободное использование — четыре. Хватит, или мне продолжить? — Алексей молчал, заваленный аргументами собеседника. Жрец понял и улыбнулся уже ласково.

28