— Воины гнева Перуна, вестники наказания за проступки идут сегодня по нашим улицам. На них Гардарика возложила почетную и тяжелую миссию — стать орудием, карающим за грехи отступников. Неведомая доселе мощь дана в руки воинов — лучших граждан нашей страны. Каждый их удар благословлен храмом Солнца и выражает гнев всего нашего народа. — Фигуры замерли, стих и звук шагов. Лишь легкое потрескивание срывающихся электрических разрядов витало в воздухе, разбавленное запахом раскаленного металла. Один из людей поднял странный агрегат — чем-то похожий на тяжелый лазерный излучатель, но с дополнительными вставками. Мелькнула вспышка, и тут же последовал хлопок от разрыва чистой энергии.
— Стрела Перуна — новейшее изобретение наших ученых. С древних времен люди хотели приручить молнию, направив ее энергию на разрушение. Вот она, в этом оружии… — Соснов-старший махнул рукой, и фигуры исчезли. Жрец медленно поднялся и проплыл к сейфу. Не дрогнула его золотая мантия, и когда он извлек из него неуклюжее приспособление, только что продемонстрированное в коротком фильме. Алексей принял тяжелый, словно пулемет, излучатель, еще не понимая до конца принципа его работы.
— Это все-таки лазер? — Отец покачал головой.
— Не совсем. Излучатель тут есть, но луч используется лишь как проводник энергии. Через несколько миллисекунд после включения, этот агрегат генерирует и передает на цель мощный импульс, сравнимый по силе со средним разрядом молнии. Разряд скользит по лазерному лучу, как по проводу до цели, а при ее достижении возникает так называемая электрическая дуга. Что же касается мощности — одного выстрела в большом зале нашего храма достаточно, чтобы раскалить стены и воздух внутри до пятисот градусов. Прямое попадание в металл не пробивает — испаряет стальной лист в палец толщиной… Словом, у человечества есть оружие куда страшнее, но еще никогда не было столь эффектного.
— Это нам не подойдет… — Вадим с удивлением посмотрел на сына, и, как показалось, обиженно вернул оружие в сейф.
— Почему?
— Я не пойду в бой с незнакомым оружием, да и Тайра, наверняка — тоже.
— Ну, главное, что ты уже согласился. А экипировка, сын — это уже детали. Соснов-старший расхохотался — его уловка оказалась на удивление удачной. — Ты заметил, что мы перешли от обсуждения самой идеи к планам по ее воплощению? — Алексей почувствовал, что краснеет. Отец все-таки провел его — не то, чтобы он надеялся отказаться от предложения. Просто не хотелось, чтобы миссию навязали так легко.
Горничная еще нетвердо держалась на ногах, но к приходу семейства успела приготовить ужин. Истерика девушки словно истаяла, сменившись пугающим спокойствием. Алексей встретил взгляд пустых глаз, некогда сверкавших при его появлении, посмотрел на сжатые губы и снова вспомнил о своем разговоре с отцом. Точнее сказать, обратил внимание на вереницу мыслей, крутившихся в голове с самого утра. Решиться на ликвидацию Советника было просто, но Алексей не мог представить, какие последствия для города и лично для него принесут эти перемены.
Раньше все было просто и ясно — садик-школа-институт, военные сборы, операции, работа и отдых. Он готов был уже стать примерным гражданином, заведя троих детей, как все его планы рухнули. Приходилось превращаться в члена военной хунты, устанавливать в стабильно живущем городе свою власть. Впрочем, слова «хунта» Алексей не любил — от него тянуло горячим воздухом Южной Америки, дешевыми сигарами, черным ромом, криками разных команданте кубинского разлива и беспорядками. Беспорядков он, как гражданин, допустить не мог, даже ради сохранения стабильности в будущем.
— Але, старлей, как слышишь меня? — Ладонь жены осторожно коснулась его лица. Соснов вздрогнул, выпустил ложку из руки. С легким всплеском она шлепнулась в тарелку, разбрызгивая по скатерти бурые пятна супа.
— Словно давнишняя кровь… — Алексей потрогал пятно пальцем и только после этого посмотрел на жену. Тайра с тревогой следила за ним.
— Когда собираемся? — Хорошо все-таки иметь понимающую спутницу, подумалось Соснову.
— Завтра. Броня, полное вооружение, продукты можно не брать.
— Значит, мы не уезжаем? Я думала, ты расстроился из-за работы, что-то не заладилось, и придется паковать чемоданы.
— Об этом не беспокойся. Послезавтра или мы будем в них упакованы или… — А что, собственно, было альтернативой? Что он будет делать после переворота? Готовить репортажи для Храма, тексты для виртуального президента или, быть может, отправится чистить дальневосточную тайгу от интервентов? На эти вопросы Алексей ответить не мог.
Не пришел ответ и спустя сутки, когда он вместе с женой и еще двумя бойцами замер под дверью роскошного — втрое больше, чем его собственный, особняка. Сосновы одели свою броню и держали привычные «Рейдеры». Храмовники же, упакованные в новейшие латы, было вооружены «Стрелами Перуна». С писком таймера в наушнике мигнули и погасли уличные фонари. В последних лучах света Тайра увидела табличку на двери «Владимир Жестких» и радостно рванулась вперед.
На бегу девушка заметила шевеление в окне и, не целясь, полоснула короткой очередью. Под крик внутри храмовники выбили дверь. Тут же один из них отпрянул назад и, с глухим ревом начал кататься по траве газона. Керамическая броня раскалилась добела от лазерного луча. Второй боец, не целясь, метнул внутрь молнию. Хлопок разряда оказался на удивление громким — словно в доме сработал взрывпакет. Всех обдало осколками стекол, из окон первого этажа выплеснулись языки пламени.