Гардарика любовь моя - Страница 49

— Погоди-ка… Подразделение «Песчаные кошки», 2068 год… граница Монголии, ты была там, верно? — Алексей встретил тот же самый взгляд, что и в их первую ночь. Только теперь его кадык не щекотало черное лезвие. Тайра лишь грустно улыбнулась.

— Ты хорошо, знаешь нашу историю… даже слишком хорошо. Ты в курсе, что эта информация доступна для ознакомления только генеральским чинам? — Соснов справился, наконец, с застежками. Он молчал, ожидая продолжения. Его супруга переступила с ноги на ногу, потом уселась на скрипнувший пластиком стул и принялась расшнуровывать сапоги.

— Прошлое бьет нам в спину тогда, когда мы менее всего ожидаем этого… — Девушка смотрела куда-то в сторону, словно перенеслась за три тысячи километров от этого места. — Да, я была там… и наш хозяин-полковник тоже. Только тогда он был значительно ниже чином. Интересная тогда царила жизнь… интересная, простая и опасная, как те «Райские яблочки», о которых я проговорилась. Это, кстати, разновидность боеприпасов для подствольного гранатомета — какой-то особый тип фугаса объемного взрыва… Много мы их тогда выпустили — и по ту сторону границы и по эту… — Тайра отбросила, наконец, сапоги, прошлепала по полу небольшой комнаты. Уверенно, словно она был здесь уже не в первый раз, распахнула стенной шкафчик над кроватью, достала бутылку водки. Вслед за жестяным хрустом скручиваемой пробки последовало несколько шумных глотков. Алексей протянул руку, отбирая бутылку.

— Не говори, если тебе тяжело, прошу… — Девушка помотала головой.

— Нет, нет… иначе тебе однажды расскажет кто-нибудь другой, и ты решишь, что я… хотя о чем речь… я далеко не так прекрасна и совершенна, как ты думаешь… Молчи! — Она прижала пальцы к губам собеседника, — Дай мне договорить…

Шестидесятые годы… Тогда казалось, все уже образуется — Гардарика более двадцати лет, как объявила о суверенитете, построены новые города со своими гигантскими храмами-научными центрами… И тут оказалось, что не все жители согласны принять участие в строительстве нашего общего будущего… Никто не говорит о бунте, охватившем Засаянский поселок — и правильно, ведь там жили десять тысяч граждан. Они-то и вошли в основу местной армии сопротивления. Мы так и не узнали, почему эти люди решили передать свою землю соседнему государству, выйдя из состава Гардарики… да об этом никто, собственно, и не задумывался, особенно мы, тысяча «Песчаных кошек», высадившихся в дикой полупустыне.

Гардарика не могла бросить в бой тяжелую технику, нельзя было и бомбить предателей — ведь танками и самолетами управляли граждане, такие же, как и те, что восстали. Вмешательство армии означало бы, что провозглашенные принципы «Граждане вольны устанавливать устройство собственного государства» и «Жизнь любого гражданина неприкосновенна» на самом деле не имеют силы. А «кошки» были изгоями, они не значились не в регулярных войсках, ни даже в ГГВ. Только им было дано право убивать граждан — любым способом, без суда. И мы этим правом воспользовались почти сразу после приземления.

Превосходство противника было многократным — кроме официальных граждан, нам противостояли и ополченцы из полу- и даже неграждан, получивших в автономии равные права. Но шансы удалось уравнять очень быстро — одна рота «кошек» ночью окружила новоявленную столицу — поселок Засаянский. Залпами из гранатометов — стреляли как раз теми «яблочками», они сожгли пару кварталов — на это понадобилось менее четверти часа. Они отступили, а преследовавший их отряд попал под огонь еще двух рот «кошек». Потом все силы нападавших объединились, и уничтожили остатки поселка… — Глаза рассказчицы чуть замутились — водка, попавшая в пустой желудок, пробирала быстро. Отогнав хмель, Тайра продолжила.

— Мы гуляли по территории бывшей автономии еще несколько недель, вылавливая одиночек и целые группы «предателей». Они были у себя дома, но стены больше им не помогали. Мы сломали их, уничтожив поселок… Кржановски отличилась вместе со своим отделением при штурме — когда у нас кончились патроны, мы пошли в рукопашную. Если бы перед нами были настоящие солдаты Гардарики, то бой для нас мог и закончиться, а так — ополченцы подобной наглости не ожидали. Они постреляли немного, пока мы не приблизились. А потом оружие только мешало им и восемь человек, оставшихся от моего отделения перерезали полсотни противников — мужчин от двенадцати до семидесяти лет… — Тайра посмотрела на свою ладонь с видом человека, обнаружившего, что у него появилась третья рука. — Об этой детали в учебниках истории не написали… Но порой находятся «знатоки»…

— Восточно-Сибирск побольше, чем Засаянск — как ты думаешь, история повторится? — Тайра пожала плечами, устало опускаясь на стул. Звякнуло стекло — Алексей вернул бутылку в шкаф и подошел к жене. Почувствовав его прикосновения, девушка подняла глаза, и ее дрогнувшие губы встретили легкий поцелуй.

— Так не бывает… — Соснов не сразу понял, что имеет в виду его спутница. Он опустился на колено перед ней и притянул к себе податливое тело. Тайра внезапно всхлипнула, прижалась к нему. Они молчали, слушая друг друга, легкую дрожь в уставших руках, удары сердец и тихое дыхание.

Заставил их разжать объятья только осторожный стук в дверь. Молодая девушка с нашивками ефрейтора на песчаного цвета куртке, молча вручила Алексею два тканевых свертка, отсалютовала и быстро убежала куда-то по коридору. Соснов пожал плечами, вернулся в комнату. Тайра сменила место — судя по плеску воды за тонкой перегородкой, она приводила себя в порядок. Появилась она довольно быстро, с мокрыми волосами и легкими проблесками жизни в глазах. Соснов попытался разжечь еще больше, но был довольно бесцеремонно водворен в душевую кабинку.